Отвергнутый почин

Преобразование Башкирии в парламентскую республику не состоялось. Тому есть множество веских объяснений. Перечислять их можно долго, но все равно получится как в известном историческом анекдоте о том, почему было проиграно сражение. «Во-первых, идея не понравилась Путину...» Свое отношение к башкирскому почину Кремль четко выразил лишь спустя полтора месяца после того, как этот почин зародился.

В конце ноября Путин принял Муртазу Рахимова. Подробности их беседы не разглашаются – только результат: «Глава государства просил не спешить с реформированием института власти в республике». Через два дня нижняя палата Госсобрания единогласно одобрила в первом чтении новый проект местной Конституции, сохраняющей за Башкирией статус президентской.

А как складно все начиналось! И какие проникновенные слова нашел Рахимов в обоснование своей инициативы: революционный период, когда «многонациональная республика испытывала потребность в объединяющем лидере», благополучно завершен, «переход через бурную реку перемен» закончен – давайте же соответствовать «текущим реалиям жизни»!

«Текущие реалии» (а это, как можно понять, укрепление российской государственности, упорядочение отношений между центром и регионами) являют себя повсеместно. Почему же тогда главы других субъектов федерации до сих пор не кинулись сдавать свои полномочия законодательным собраниям и не пора ли тут открыть широкую кампанию – таких вопросов в башкирском парламенте Рахимову не задавали.

Идея упразднить президентский пост была сомнительной с самого начала. Согласно закону «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» главы регионов должны избираться всенародно – прямым тайным голосованием.

А избираться Рахимов если и хотел, то особым образом: на устраивающих только его условиях. Объяснял это так: «Если будущие президентские выборы в республике хотя бы гипотетически могут вызвать раскол в обществе, возбуждение межнациональных противоречий, то лучше в самой структуре власти исключить возможность такого развития событий. Тогда не будет соблазнов для разного рода безответственных политиканов и политтехнологов».

Сколь бы высокими соображениями ни драпировалась эта затея, вдохновляли Рахимова две очевидные вещи. Первая: Москва может помешать избранию на третий срок. И вторая: надо во что бы то ни стало остаться главой Башкирии. Неважно, как будет называться будущий пост.

Действительно, Рахимов правил республикой в ранге председателя Верховного Совета. Отчего ж не продолжить в качестве председателя Госсобрания? Что именно эту должность Рахимов себе припас, было видно из запущенного тотчас в работу проекта новой Конституции. В нем башкирский парламент наделялся небывалыми полномочиями: определять порядок управления республикой, выражать недоверие правительству, назначать и снимать ключевых министров, заниматься финансовым и кредитным регулированием, контролировать деятельность местных органов власти.

Дальше нам предстоит наблюдать за интересным процессом. Сценарий может выглядеть так. Если Рахимов не рискнет ввязываться в президентскую гонку и твердо нацелится на кресло спикера, то запланированное парламентское могущество не испарится из проекта Конституции, наоборот, станет стремительно прирастать новыми прерогативами. Если же вдруг почему–то Кремль благословит Рахимова на президентство, мы увидим, как этот обширный свиток тотчас начнет приобретать свойства шагреневой кожи и к третьему чтению вконец скукожится.

В ту недолгую пору, когда Путин еще не избавился от приставки «и.о.», глава Башкирии в беседе с автором этих строк откровенно сказал: «Мне все равно, кто станет президентом – Путин или кто-нибудь другой, лишь бы соблюдались правила игры». Правила эти были известны. Ими определялся статус Башкирии как суверенного государства в составе России. Республика отгораживалась от центра частоколом своих 13 кодексов и более 250 законов, президентских указов и постановлений пра