Леонид Волков: О политическом давлении, сторонниках и марше «Весна»

В Екатеринбурге 22 февраля прошла встреча с членом Центрального совета «Партии прогресса», экс-депутатом екатеринбургской городской думы Леонидом Волковым. За последние полгода это была уже вторая встреча, на которой Волков рассказывал о своем видении политической борьбы на ближайший исторический период. Но если в августе прошлого года разговор шел о стратегических вопросах, а на встрече было лишь несколько десятков человек, то на этот раз Волков больше говорил о конкретной тактике, а собравшихся в зале было уже около двух сотен. «Политсовет» приводит наиболее важные выдержки из февральского выступления политика.



О борьбе за власть и европейских ценностях

Мы боремся за власть. Мы хотим прийти к власти в стране и вести страну по тому курсу, который считаем правильным. Мы считаем, что Россия — часть европейской цивилизации, что европейский выбор и те ценности, которые с ним связаны: верховенство институтов, независимый суд, честные выборы — они базисно правильны и способны сделать страну процветающей, а ее жителей счастливыми. Эти ценности самоочевидны, но их полезно проговаривать, потому что когда мы их не проговариваем, люди начинают думать, что мы проводим митинги ради митингов. Нет, мы политическая сила, которая борется за власть.

Мы понимаем, что сейчас нас не поддерживает большинство населения. Но в крупных городах наши ценности разделяет 20-30% людей, по всей стране — 10-15%. Это очень много. Этого достаточно, чтобы сформировать свою фракцию в парламенте и влиять на принятие решений. В зрелой политической системе мы бы участвовали в выборах всех уровней. Опросы, которые проводит Фонд борьбы с коррупцией, показывают, что большинство граждан не считают Европу своим врагом и понимают, что Россия принадлежит к европейской цивилизации. Люди совершенно однозначно не видят себя частью Азии.

О текущей ситуации и революции

На сегодняшний день существенная часть граждан поражена в существенных гражданских правах. Если ваша фамилия начинается на «Навал-» и заканчивается на «-ный», вы не вправе рассчитывать на беспристрастный суд. Это не значит, что в целом в стране не бывает беспристрастного суда — какие-нибудь трудовые споры суды рассматривают вполне объективно. Но часть граждан гражданских прав не имеет: не имеет права на участие в выборах, на свободу слова, на политическое представительство. Существенная часть граждан преследуется за свои высказывания. Часть граждан лишена права на проведение митингов.

Какую часть граждан затрагивает режим поражения в правах? Всё более растущую. К чему это приводит, хорошо известно — всегда это заканчивается очень плохо. В России это в значительной степени привело к революции 1917 года. Режим существенным образом ограничивает права части граждан, но не всех — то есть поступает наиболее несправедливо. В этом плане в Северной Корее даже лучше — там 99% граждан не имеют никаких гражданских прав, и это гораздо более справедливая и уравновешенная ситуация.

Старательно отрезая 20-30% граждан от доступа к правосудию, выборам и митингам, режим создает революционную ситуацию, если называть вещи своими именами. Это не мы «раскачиваем лодку», это режим целенаправленно реализует повестку, которая влечет за собой революционные события.

О выборах 2016-2018 года

Наш прогноз: если не случится глобальных социально-экономических потрясений, то до выборов 2018 года нынешний режим спокойно доживет. И в 2018 году выборы Путиным будут выиграны. Но Путину тогда будет столько же лет, сколько Ельцину в 1996 году, когда он вышел на свои последние выборы. И как только Центризбирком огласит результаты выборов, вся политическая элита начнет для себя подготовку к следующему циклу, начнет готовиться к жизни после Путина. В 2024 году Путин как кандидат уже никому не будет нужен, потому что элита, в отличие от него, не стареет.

Мы сейчас вовсю занимаемся подготовкой к тому политическому циклу, который уже начался. До выборов в Госдуму осталось совсем немного — полтора года. Наша цель остается неизменной, мы не питаем больших иллюзий относительно результата. Мы понимаем, что никаких заигрываний со стороны режима больше не будет. Но задачи по использованию выборов для нанесения максимального политического ущерба власти никто не отменял.

Мы не можем точно сказать, в какой форме мы примем участие в выборах 2016-2018 года, но можем понять, что будет серьезным для власти стрессом. Таким стрессом будет понимание того, как 20-30% наших сторонников могут голосовать, чтобы нанести власти максимальный политический ущерб. Необязательно мы при этом сможем существенно повлиять на состав Госдумы, который будет назначен еще до дня голосования. Но мы должны сделать нечто аналогичное кампании 2011 года: «Голосуй за любую партию, кроме партии жуликов и воров». У нас для этого есть и время, и технологии, и ресурсы. Например, мы можем проводить электронные праймериз для определения самого неудобного для власти кандидата.

О политическом давлении

Мы видим, что власть действительно реагирует и не может не реагировать на громко и сильно артикулированные элементы политической повестки, которые навязываем ей мы. Яркий пример — сборы подписей на РОИ. Нас часто ругают за то, что они заведомо бессмысленные. Но это не так. Ведь этими инициативами мы меняем политическую повестку, и вольно или невольно это заставляет наших политических оппонентов реагировать, они предпринимают те или иные телодвижения, вынуждены говорить об этом.

Политическое давление складывается из многих мелких вещей. И пока у нас еще не совсем Северная Корея, политическая повестка состоит из каких-то конкретных вопросов, которые постоянно обсуждаются. Наша политическая повестка не пустая. Она будет состоять в том числе из тех вещей, которые мы туда внесем. Хочет того власть или нет, но обобщенные «мы» являемся одной из сил, которая эту повестку формирует. Если мы говорим о коррупции как о главой проблеме, то они тоже вынуждены говорить об этом. И если мы будем три года говорить о том, что в выборах 2018 года должны участвовать новые лица, то так оно и будет.

Мало просто говорить — надо делать. Такие большие политические кампании включают в себя много вещей — такие встречи, как у нас с вами, раздача листовок, сбор подписей, создание сайтов, видеороликов, митинги. Это все является элементами политического давления.

В России этим заниматься очень сложно. Среда очень вязкая и большая. Наш голос среди 140 миллионов человек действительно звучит очень слабо. В России внедрение любого вопроса в политическую повестку требует огромных усилий. С этим у нас не очень хорошо, наши ресурсы пока слабы и ограничены. В этих условиях ожидать каких-то сверхвысоких результатов было бы странно. Следовательно, мы должны концентрироваться на каких-то определенных вещах, не размывать повестку, бить в самые болевые точки.

Очень смешно, когда человек идет на выборы, голосует, его кандидат проигрывает, и он говорит — ну всё, всё бесполезно. А что ты сделал? Ты потратил всего 15 минут своего времени. А против тебя тратятся несоизмеримо большие ресурсы, и ты думал, что 15-ю минутами это перешибешь? То же самое с митингами — ты тратишь всего 2 часа времени против сотен человеко-часов. А если бы ты каждый день разговаривал с соседями, раздавал листовки — это было бы другое дело.

О целях и задачах

Наша политика на 2015-2018 годы заключается в том, что:
— ключевыми точками будут выборы 2016 и 2018 годов и нужно концентрироваться на том, чтобы создать максимальное напряжение на этих выборах;
— действовать надо оппортунистически — по ситуации, исходя из тех проблем, которые мы в данный момент можем поставить;
— нужно вести большие проекты.

О марше «Весна»

До сих пор подготовка к любой большой акции протеста в Москве сводилась к двум вещам — бесконечному спору о том, кто в каком порядке выступает, и сбору денег на монтаж сцены. Мы сейчас пытаемся делать принципиально по-другому. Мы ведем подготовку к митингу как большой проект, в котором много людей именно работают. Мы используем это как повод для большой информационной кампании. Что даст нам этот марш? Прямо сейчас и завтра он не даст ничего. Но он будет элементом политического давления. И он уже внес какие-то вопросы в политическую повестку.

В регионах — то же самое. Сам факт того, что в регионах заявлены и проводятся мероприятия — уже хорошо. То, что на них заявлена местная повестка — очень правильно. То, что акции проводятся в тот же день, что и в Москве — это увеличение охвата нашей повестки.



Об активистах и сторонниках

Мы живем узком мире политических активистов, которые подписаны на телеканал «Дождь», которые умеют обходить блокировки сайтов, которые читают всё подряд. А нормальный человек, даже будучи нашим идейным сторонником, прочитав что-то один раз, потом про это забудет. Столкнувшись с блокировкой, он отвлечется на что-то другое. Любая блокировка уменьшает аудиторию в 10 раз. Да, есть ядерная аудитория — это активисты, но это лишь 10% от всех сторонников.

Обобщенный сторонник (нормальный человек, в отличие от здесь собравшихся) — ленив, он не готов прилагать дополнительных усилий, он в целом нас поддерживает, но если он не может прочитать, он не прочитает. Вещь, которую мы не понимаем в аудитории активистов, заключается в том, насколько сильно мы потеряли в информационных ресурсах за последние полтора года. Аудитория «Медузы» в 10 раз меньше, чем аудитория «Ленты.Ру» год назад, аудитория платного «Дождя» примерно в 20 раз меньше аудитории бесплатного «Дождя», аудитория блога Навального тоже существенно упала. То, что власть научилась закрывать какие-то ресурсы за 2-3 часа — это очень неприятный факт.

Это все приводит к тому, что активисты перестают быть репрезентативной выборкой из сторонников. В Москве есть 650 тысяч человек, которые голосовали за Навального, и есть 5-6 тысяч человек актива, которые готовы участвовать в проектах. Так вот, актив — это теперь не самые активные сторонники, это прямо совсем другие люди.

Ограничение информационного поля приводит к расхождению путей между активистами, которые всё равно внимательно за всем следят, и сторонниками, которые в целом сочувствуют, но следят постольку-поскольку. Активисты радикализуются и маргинализуются. Это создает некую проблему для нас как для политических организаторов. Например, чтобы митинг был успешен, надо чтобы на него пришла широкая масса сторонников. А запрос мы слышим от активистов — и этот запрос начинает существенно расходиться с тем, чего хотят сторонники.

Например, нас активно толкают к несанкционированным акциям. Они следят, они знают, как закручиваются гайки, и не могут больше терпеть. А каждое наше исследование, направленное на сторонников, показывает, что они к радикальным действиям не готовы. Они говорят: «Да, стадо хуже, да, надо что-то делать, надо проводить согласованный митинг, хорошо бы, если бы Кудрин во власть вернулся, политика малых дел, мягкие реформы». Обобщенный сторонник остался там, где его оставили — в 2012-2013 году, с какими-то мечтами о мягком повороте к чему-то лучшему. Это серьезная проблема, ее надо обсуждать и искать пути решения. Нам эти сторонники нужны, без них массовых кампаний не получится.

Об объединении оппозиции

Вопрос об «объединении демократов» обсуждается с 1993 года. Я всегда говорю на этот счет, что объединение демократов вредно, бессмысленно и никому не нужно. Объединение ради объединения — этот попытка в очень узкий сегмент засунуть много разных людей с амбициями непонятно ради чего. Как показывает практика, объединение происходит само по себе, когда есть большой общий проект и ясная цель. История с митингом 1 марта, который делает очень широкая коалиция, это в очередной раз показывает: пришли, договорились, несмотря на все наши разногласия, распределили участки работы, и все прекрасно работают. Продолжат ли они между собой ругаться, когда марш закончится? Продолжат. Есть ли в этом какая-то проблема? Нет в этом никакой проблемы.

*
В 2021 году Фонд борьбы с коррупцией признан экстремистской организацией, его деятельность в России была запрещена.