Основной Закон России

С законами в России что-то не так, и это не новость. В очередной раз в этом можно было убедиться на примере дела Навального: продление его домашнего ареста настолько противоречило всем правовым нормам, что даже суд и силовики оказались в полной растерянности, когда Навальный отказался соблюдать условия этого ареста. И тем не менее власть продолжает делать вид, что она права, и задерживает Навального уже просто так, потому что хочет и может. Всё это наводит на очевидную мысль о том, что кроме писаных законов в России есть и другие, намного более важные и сильные.


Илья Репин. «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года»

Шутка про то, что строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения, ходит уже двести лет, и, казалось бы, страна, где законодательство настолько дискредитировано, должна уже давно развалиться — но этого тем не менее не происходит. Это может быть еще одним доводом в пользу того, что закон в России есть, но искать его надо не в кодексах и других нормативно-правовых актах, и тем более не в Конституции страны (вспомните, например, советские Конституции, да и нынешнюю тоже).

Возьмем на себя смелость сформулировать этот Основной Закон. Точнее, воспользуемся самой удачной его формулировкой, которая существует уже 450 лет, и лучше которой так до сих пор и не придумано. Автором ее является первый русский царь Иван IV Грозный, написавший в письме опальному боярину Андрею Курбскому: «Жаловать есь мы своих холопов вольны, а и казнить вольны же». Если говорить современным языком: жизнь и смерть граждан России целиком зависят от воли правителя.

Из этого закона можно вывести несколько практических следствий, и мы можем без труда разглядеть их в современной политической реальности.

Следствие первое. Любые письменные законы будут действовать до тех пор, пока на то есть воля правителя (правитель, кстати, может быть как коллективным, так и единоличным). То есть Уголовно-процессуальный кодекс работает ровно до того момента, пока сверху не пришла команда «сажать любой ценой» (во времена Ивана Грозного было бы сразу «казнить»). В принципе, потом под волю правителя могут быть написаны специальные законы (этим, кстати, в основном и занимается наша Государственная (жаль, не Боярская) дума). Собственно, в значительной степени наше кодифицированное законодательство — это и есть выражение воли правителя, а не выработанные на основе общественного консенсуса правила игры. А воля правителя, как нетрудно догадаться, может меняться в любой момент — в этом случае законы просто перестают работать или меняются на другие.

Следствие второе. Любая либерализация будет иллюзией. Ослабление режима, дарование прав, расширение свобод — всё это возможно, но только в том случае, если на то будет воля правителя. В формулировке Грозного это описывается словом «жаловать». Горбачев и Ельцин пожаловали своим холопам свободы, права и прочие политические послабления, но через 20 лет уже другой правитель, кажется, пришел к выводу, что пришло время вновь «казнить», и процесс пошел. Возможно, следующий правитель снова захочет «жаловать» (но не факт) — однако в любом случае Основной Закон от этого действовать не перестанет.

Следствие третье. В государстве, живущем по такому Закону, есть слой людей, которые находятся между правителем и холопами. По отношению к холопам они — правители, по отношению к правителю — холопы. Это всё наше многочисленное чиновничество и не менее многочисленные силовики. Получив в свои руки небольшой кусок власти, они могут «казнить» в пределах своих полномочий, зная, что за это им ничего не будет. Они могут спокойно нарушать любой писаный закон, потому что на их стороне всегда будет Закон Основной, настоящий. Но при этом высший правитель может захотеть «казнить» любого из них, и тогда им уже ничего не поможет, потому что на этот случай всегда найдется писаный закон, который они уже нарушили.

Следствие четвертое. Власть, как это ни покажется странным, даже при таком Законе можно менять. В принципе, холопы могут взбунтоваться и свергнуть царя — но это лишь подтвердит действие Основного Закона, потому что такой бунт, опять же, будет проявлением стихийной воли, а не права. Да и к чему может привести этот бунт? Вместо одного царя появится другой, который точно так же будет казнить и миловать. И всё пойдет своим чередом.

После всего сказанного есть два вопроса. Первый: что должно сделать общество, чтобы вместо такого закона у него была более нормальная правовая система? Ответа на этот вопрос нет. Второй: что должен делать каждый отдельный человек, чтобы попытаться изменить ситуацию? Здесь можно воспользоваться советом Чехова — «По капле выдавливать из себя раба» — или, говоря более современным языком, срезать уже, наконец, браслеты, надетые службой исполнения наказаний.

Алексей Шабуров