Сдержанно-конституционный суд

Председатель Конституционного суда России Валерий Зорькин признал, что его суд вынужден «сдержанно» подходить к защите прав человека. Глава КС заявил также, что в некоторых случаях национальные традиции и социальные устои государства оказываются важнее человеческих прав. Признать это — означает признать, что прав человека в России нет совсем.



Не то чтобы мы и до этого наивно полагали, что в России эти права признаются и защищаются всегда. Не то чтобы мы считали Конституционный суд основой и оплотом общечеловеческих ценностей. Не то чтобы мы надеялись, что вот сейчас Валерий Зорькин скажет свое веское слово и государство станет уважать права человека чуть больше.

Но все-таки Конституционный суд — это последняя, самая высшая инстанция, которая должна стоять на защите наших прав. Дальше некуда, дальше надежды нет. И слова Зорькина означают, что надежды действительно больше нет.

Вот что сказал председатель Конституционного суда:

«Если гей-парад в Германии, то все радуются. А представьте себе, что эти люди вышли где-нибудь в Махачкале или Грозном. И что, танками их обеспечивать? Секс-меньшинства имеют право на защиту, но до такой степени, чтобы не ломать нормативы, а иметь возможность жить тоже по Конституции. Есть определенная специфика, которая подталкивает суд к осторожной интерпретации Конституции с учетом сложившейся социальной культуры» (цитата по газете «Ведомости»).

«Именно в этих вопросах [права сексуальных меньшинств] Конституционный суд России, пожалуй, наиболее тесно связан с национальным консенсусом, в основе которого лежат исторически и геополитически обусловленные традиции многонационального народа России. В российскую традицию права плохо вписываются некоторые наиболее резкие проявления той ярко выраженной либерально-индивидуалистической трактовки прав человека, которой в целом придерживается ЕСПЧ» (цитата по агентству «Интерфакс»).

Что именно сказал Зорькин? Если отбросить тему секс-меньшинств (это частность), то суть его высказывания сводится к следующему: трактовка прав человека, а значит, и их соблюдение находится в зависимости от социальной культуры, геополитических и исторических традиций, национального консенсуса. Другими словами, некоторые права можно умалить, если они противоречат неким устоям государства и общества.

Имеет ли такая позиция право существовать и быть высказанной? Имеет — и высказывается в России часто и широко. Проблема ровно одна — такая позиция плохо сочетается с Конституцией России.

В Конституции, в ее второй статье говорится следующее: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».

Это означает, что ни государство, ни общество, ни традиции, ни национальный консенсус высшей ценностью не являются. Вот не являются, и все тут.

Идеология прав человека довольно логична и последовательна, и если мы делаем то маленькое допущение, которое делает Валерий Зорькин, то мы рушим всю ту конструкцию, на которой эти права базируются. Это довольно легко увидеть.

Допустим, мы признаем, что некие права могут быть ограничены в соответствии с национальными традициями. Но списка этих традиций нигде нет, и кто должен решать, что и в какой степени будет ограничено? Сегодня мы скажем, что национальные традиции не разрешают проводить ту или иную акцию, а завтра скажем, что они же разрешают проникать властям в жилище (или делать что угодно еще). Традиции на то и традиции, что трактовать их можно произвольно, и тогда сам принцип произвола становится доминирующим в устройстве государства. Но он сводит любое право на нет, ликвидирует и ценность личности как таковую.

Например, тот же Валерий Зорькин в свое время прославился тем, что воспел крепостное право как «главную скрепу, удерживавшую внутреннее единство нации». Да, мы уже поняли, что единство нации для главы КС является высшей ценностью, но в Конституции-то записано совсем другое.

Вообще, этот конституционно-правовой релятивизм стал нынче модным среди высших государственных людей. Если раньше власти клялись, что свято блюдут Конституцию, и нарушали ее втихаря, то теперь они все чаще говорят, что права человека — это, в общем-то, не главное.

Достаточно вспомнить, например, патриарха Кирилла, назвавшего «человекопоклонничество» опасной ересью. Или руководителя Следственного комитета Бастрыкина, выступившего с целым пакетом антиконституционных предложений. И вот Валерий Зорькин фактически благословил весь этот тренд, поставив вполне конкретные права человека ниже абстрактного национального консенсуса.

Права человека такая штука, что их нельзя соблюдать «сдержанно». Любая сдержанность допускает элемент произвола в выборе степени и предмета сдержанности, а значит, отменяет приоритет и незыблемость прав в целом. И если этот тезис озвучивает председатель Конституционного суда, для граждан России это значит, что их права государство защищать не собирается. Не то чтобы это было новостью, но вот такие дела.

Алексей Шабуров