НЭП по-путински

Великой либерализации экономики, которой все так ждали от послания президента Путина, не случилось. Тем не менее Путин провозгласил нечто, что могло бы претендовать на статус либерализации — амнистию капиталов, мораторий на повышение налогов, отказ от проверок добросовестного бизнеса в течение трех лет. Но судьбу этих мер, как и судьбу всего частного бизнеса в России можно предсказать уже сейчас — достаточно лишь взглянуть на российскую историю, которой президент Путин так страстно увлекся.


Фотография пресс-службы президента РФ

Для дальнейших рассуждений нужно сделать два допущения. Первое — что послание президента это действительно программный документ, а не просто текст, который будут обсуждать только до воскресных выпусков новостей, после чего забудут навсегда. Второе — что положения этого программного документа будут реализованы на практике, а не утонут в законодательных недрах правительства и Государственной думы, не будут выхолощены при реализации славным российским чиновничеством.

Так вот, даже если поверить в эти допущения, то провозглашенная Путиным «малая либерализация» пусть с некоторыми натяжками, но напоминает НЭП — новую экономическую политику 1920-х годов в СССР. В 1921 году, столкнувшись с серьезным экономическим кризисом после нескольких лет Гражданской войны и военного коммунизма, большевики во главе с Лениным были вынуждены пойти на либерализацию экономики. Была отменена продразверстка, разрешена частная торговля, и в итоге за несколько лет в стране появилась прослойка нэпманов — мелких и средних предпринимателей, поверивших государству и попытавшихся что-то делать в условиях ослабленного давления госаппарата.

Однако затеяв НЭП, большевики не попытались и даже не собирались что-то менять в политическом устройстве нового советского государства. Наоборот, в этот период происходит сращивание партийной и государственной власти, а все рычаги руководства постепенно оказываются в руках Иосифа Сталина. По сути, НЭП стал передышкой для накопления ресурсов, необходимых будущей тоталитарной диктатуре.

Теперь вернемся к тому, что делает Путин. Не провозглашая никаких серьезных структурных реформ, он дает бизнесу передышку на ближайшие четыре года — по сути, он просто обещает их «не трогать», никак при этом не меняя институциональную среду. Органы, которые мучали бизнес проверками, никуда не денутся, у них не убавится полномочий, просто хозяин на время посадит их на привязь, до следующей команды «Фас».

Но главное — не будет никаких изменений в политической структуре государства. Наоборот, Путин своим посланием дал понять, что в политике его всё устраивает, и то, что пугало многих последние два года, будет продолжаться и укрепляться. Вся внутренняя политика будет и дальше поставлена на службу внешней, коли уж борьба за суверенитет с врагами (пусть даже воображаемыми) провозглашена главной государственной задачей. Это значит, что никакой политической конкуренции, никаких свободных выборов, никакой свободы слова (окруженная врагами крепость просто не может себе такого позволить).

И получается, что Россия вновь попадает в ловушку, в которую она уже попадала неоднократно. Даже если половинчатые экономические реформы будут реализованы и гнет на бизнес ослабнет, эта ограниченная экономическая свобода вступит в противоречие с полным отсутствием свободы политической. Прослойка экономически независимых людей неизбежно вновь заговорит о политических правах и столкнется с системой, которая за эти годы еще больше окрепнет (если не сказать — одичает). И как нэпманы 1920-х попали под репрессивный каток номенклатуры, так и те, кому за время путинской «передышки» удастся накопить какой-то капитал, должны быть готовы к тому, что этот капитал у них отберут для нужд государства (например, под предлогом борьбы за суверенитет).

К слову, примерно то же самое — робкую экономическую либерализацию при сохранении репрессивного режима — пытается сейчас делать еще один борец за суверенитет и национальную самодостаточность, маршал Ким Чен Ын. Так что через несколько лет мы сможем сравнить, чей НЭП окажется эффективнее. Ведь кроме как с КНДР, нам больше себя сравнивать не с кем.

Алексей Шабуров