Виктор Черномырдин: крылатые фразы

Скончавшийся в Москве экс-премьер России Виктор Черномырдин войдет в историю страны не только как политик и администратор, но и как автор целого ряда выражений, ставших крылатыми. Некоторые из них собрала «Газета.Ru».


Виктор Черномырдин. Избранное


Что говорить о Черномырдине и обо мне?


Депутаты все высказались, чтобы я шел — избирался, точнее.


Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех: и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.


Вас хоть на попа поставь или в другую позицию — все равно толку нет.


Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными — я их в упор видеть не могу.


Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся.


Если я еврей, чего я буду стесняться? Я, правда, не еврей.


Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.


Вот Михаил Михайлович — новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.


Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе.


Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно.


Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.


Пригласили погулять, значит, на прием, на ужин, и, по сути дела, устроили вот... Где он ужинать будет теперь? (об аресте Павла Бородина в Нью-Йорке).


Мы выполнили все пункты от «А» до «Б».


Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?


Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.


Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем....


У кого руки чешутся — чешите в другом месте (по поводу отставки кабинета Черномырдина).


Правительство — это не тот орган, где, как говорят, можно одним только языком...


Правительство поддержать надо, а мы ему по рукам. По рукам, все по рукам. Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то.


Естественные монополии — хребет российской экономики, и этот хребет мы будем беречь как зеницу ока.


Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.


Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!


Ни то не сделали, ни эту не удовлетворили, ни ту...


Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?


Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.


У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.


Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.


Красивых женщин я успеваю только заметить. И ничего больше.


Я не тот человек, который живет удовлетворениями.


Меня всю жизнь хотят задвинуть. Все пытаются... Задвигал только таких еще нет.


Моя специальность и жизнь проходили в атмосфере нефти и газа.


Да и я вон в своем седле премьерском — только ветер в ушах.


Если бы я все назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!


Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.


Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.


Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.


На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.


Это глупость вообще, но мне знакомая песня.


Мы помним, когда масло было вредно.


Только сказали — масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.


Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.


У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.


Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут.


Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло, и поехало.


У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.