«Единая Россия»: конец утопии

«Единая Россия» — это фикция. Тезис этот не нов, и озвучивается он все десять лет, что существует эта партия. Но каждый раз, когда политическая жизнь подбрасывает новые поводы, его хочется произнести вслух вновь. На этот раз повод вспомнить о фиктивности «Единой России» дала Екатеринбургская городская дума. Формально в ней есть большая фракция единороссов, но на деле большинство депутатов партией никак не контролируются.


Фотография пресс-службы свердловского отделения «Единой России»

На федеральном уровне иллюзия единой партии еще более или менее устойчива. Условно всех «центральных» единороссов можно разделить на две группы: партноменклатура и бизнес-элита. Номенклатура — это в основном бывшие силовики, профессиональные чиновники, которые не имеют собственных серьезных бизнес-интересов и переходят с одной аппаратной должности на другую, кормясь преимущественно из партийной кассы. Многие из них со временем становятся депутатами Госдумы, где озвучивают какие-нибудь скандальные инициативы, родившиеся в недрах Кремля. Бизнес-элиты, напротив, в публичную политику не лезут, но остаются в партии для того, чтобы держать контакт со властью, и на власть при необходимости влиять. Партийность для них — это почти обязательная нагрузка к статусу и деньгам.

В целом получается те самые пелевинские upper rat и high society, описанные еще десять лет назад. На уровне Москвы между ними нет существенных противоречий, они параллельны друг другу, из-за чего «Единой России» пока и удается поддерживать иллюзию своего существования.

Но стоит опустить свой взор вниз, на уровень крупных и тем более некрупных городов, как вся эта картина распадается. Один из самых ярких примеров — недавно избранная гордума Екатеринбурга, в которой «Единой России» досталось 21 место из 36. Но если присмотреться к каждому депутату по отдельности, то можно заметить, что на деле они имеют мало отношения собственно к партии.

Подавляющее большинство депутатов — одномандатники, прошедшие в думу при поддержке екатеринбургской мэрии и интересы этой мэрии представляющие. Они почти не использовали в агитации партийную символику и, избравшись, согласуют свою позицию вовсе не с президиумом регионального политсовета «Единой России», а с руководством горадминистрации.

Особенно ярко это проявилось при распределении постов в комитетах. Семь из восьми комитетов возглавили единороссы, но при борьбе за должности на партийность никто не смотрел. Речь шла лишь об одном — возглавят ли комитеты «городские» депутаты или же нет. Возглавили.

По большому счету, в этих условиях «Единая Россия» — лишь ширма, навязанная федеральным центром для фиксации пресловутой вертикали власти. Можно предположить, что если бы в стране были по-прежнему разрешены региональные партии, то никакая «Единая Россия» в городскую думу вообще бы не прошла. Там были бы те же самые лица, что и сейчас, но представляли бы они какую-нибудь совсем другую, более близкую и понятную местной власти партию. «Наш дом — наш город», например.

Фактически сейчас в гордуме есть только один стопроцентный, «чистокровный» единоросс — Александр Косинцев, который вот уже три недели безуспешно пытается возглавить там фракцию единороссов. Выходец из спецслужб, часто меняющий места работы, Косинцев не имеет собственного серьезного бизнеса, не представляет интересов мэрии и является ставленником довольно узкой группы региональной партноменклатуры (так называемая «группа Шептия», влияние которой ограничивается исполкомом партии, несколькими малозначительными мэрами и десятком депутатов Заксобрания). И то, как этому «сферическому единороссу в вакууме» раз за разом не удается стать руководителем одноименной фракции, говорит о том, какую роль играет «Единая Россия» в городской политике.

Такой «сферический единоросс» практически не способен выиграть выборы в одномандатном округе, поскольку реального контакта с избирателями у него нет. Возможно, именно поэтому городам и была навязана избирательная система с партийными списками — без неё партноменклатура вообще не имела бы доступа к законодательной власти на местах. Но и тут у партии всё непросто: например, в Екатеринбурге она может набрать только 30% голосов, и как итог — провести в депутаты только одного «профессионального партийца».

Все остальные депутаты, даже не лояльные на сто процентов мэрии, вполне могли бы существовать и без «Единой России». Ректор-казак Николай Косарев и врач Лариса Фечина прошли в думу за счет личного политического капитала, да и то теперь они больше ассоциируются не с самой партией, а с ОНФ. Если вдруг «Народный фронт» все-таки станет самостоятельной политической единицей, то он будет первым, кто покинет фракцию единороссов и начнет создавать фракцию фронтовиков, с легкостью передав свой ресурс новому проекту. Возможно, к ним примкнет еще кто-то из депутатов, прошедших по партийному списку.

На примере Екатеринбургской думы видно: десятилетней давности идея о том, что «Единая Россия» станет структурой, в рамках которой местные элиты солидаризуются и будут строить политику по установкам, присылаемым из федерального центра, так и осталась утопией. На деле все обернулось лишь созданием прослойки политкомиссаров типа Косинцева и Шептия, с мнением которых приходится считаться лишь накануне выборов. Когда же дело доходит не до предвыборных плакатов и списков, а до реальных политических и бизнес-интересов, утопия «Единой России» заканчивается, и вместо неё появляются более реальные и понятные игроки: в случае с Екатеринбургом это старые добрые «город» и «область». Борьбу за думу «город» уже выиграл, а это значит, что до следующих выборов екатеринбуржцам о «Единой России» можно забыть.

Алексей Шабуров