Смена поколений в екатеринбургской оппозиции

На прошлой неделе стало известно о том, что екатеринбургский предвыборный штаб Ксении Собчак возглавит 25-летний предприниматель Евгений Рон. Его назначение стало сюрпризом для всей уральской политтусовки. Но если разобраться, то за этим событием можно увидеть еще один признак смены поколений в екатеринбургском оппозиционном движении.


Митинг в Екатеринбурге в 2014 году

Евгений Рон хоть и закончил факультет политологии УрФУ, политикой до этого не занимался. Его бизнес связан с ивент-индустрией, и, скорее всего, его задачей будет сделать из кампании Ксении Собчак шоу. Но как бы то ни было, факт остается фактом: столь заметный политический проект на Урале возглавил человек, далекий от политики.

Сама собой напрашивается параллель с екатеринбургским штабом Алексея Навального, который в начале 2017 года также возглавил человек, до этого не связанный с политикой — бизнесмен Виктор Бармин. Да и активистами местного штаба Навального тоже стали люди, чьи лица до этого мало кому были известны.

Оба этих назначения — признак того, что в оппозиционную политику Екатеринбурга приходят новые люди, не связанные с привычными силами и движениями. За чередой ежедневных событий и новостей эта смена поколений не заметна, но на самом деле нужно признать: за последние несколько лет протестное движение в Екатеринбурге изменилось кардинальным образом.

Давайте вспомним тех, кто был лидером местной оппозиции в 2010-2011 годах. Мы увидим, что никто из них не остался в этом качестве — кто-то уехал в Москву, кто-то ушел из политики, кто-то перешел на сторону власти (таких большинство).

Так, экс-депутат гордумы Леонид Волков теперь возглавляет федеральный штаб Алексея Навального. Его можно считать политиком федерального уровня, и он едва ли не единственный, кто остался верен протестному движению. Но влияния на екатеринбургскую политику он практически не оказывает — в городе нет ни структуры, ни силы, которую можно было считать «волковской» (штаб Навального не в счет, он пока занят совсем другим делом).

Депутат Андрей Альшевских в течение нескольких лет был главным оппозиционером в свердловском Заксобрании, он вместе с Волковым входил в комитет «Право выбора», который в 2010-м году боролся за сохранение прямых выборов мэра Екатеринбурга. Оппозиционность Альшевских закончилась в 2016 году, когда он вышел из КПРФ и выдвинулся в депутаты Госдумы от «Единой России» (и без труда выиграл выборы).

Карьера другого депутата Заксобрания — Евгения Артюха — сложилась более драматично. Он порвал с КПРФ еще в 2011 году, влившись в ряды ОНФ. Он был доверенным лицом президента Путина, возглавил «Российскую партию пенсионеров за справедливость», но перед самыми выборами 2016 года испортил отношения с Кремлем, после чего был фактически изгнан из политики.

Еще один член комитета «Право выбора» политолог Константин Киселев в 2013 году стал депутатом городской думы Екатеринбурга. Он до сих пор продолжает считаться оппозиционером, но это больше похоже на формальную должность по назначению. В 2017 году Киселев участвовал в выборах губернатора, и понятно, что без одобрения со стороны власти до выборов его бы не допустили.

Наконец, нельзя не упомянуть и Евгения Ройзмана. Его избрание главой Екатеринбурга в 2013 году, возможно, было высшим пиком уральского протестного движения. Но к концу своего срока Ройзман стал совсем другим политиком. Он не смог пройти муниципальный фильтр на выборах губернатора, и надо признать, что недопуск его на выборы не привел ни к каким серьезным политическим последствиям. В целом Ройзман спокойно проработал на своем посту, и уж точно не «изменил систему изнутри».

Вспоминая все эти фамилии, оглядываясь на события последних нескольких лет, невольно спрашиваешь себя: что случилось, почему всех этих людей, которые казались непримиримыми борцами, унесло куда-то в разные стороны? Почему сейчас в протестную политику идут совсем другие люди — не преемники и последователи, а совершенно новые персонажи?

Ответ лежит в неожиданном месте. Дело в том, что вся политическая жизнь Екатеринбурга, в том числе и оппозиционная, была так или иначе связана с многолетним конфликтом между «городом» и «областью».

В самом деле, все те, кого было принято считать «местными оппозиционерами», занимали свое место в этом конфликте. Кто-то боролся против городской администрации, кто-то — против областной власти, кто-то пытался лавировать между ними, принимая то ту, то другую сторону. Но не будет преувеличением сказать, что именно этот конфликт взрастил то поколение оппозиционеров, о котором мы говорим.

Это видно даже по тем должностям, которые занимали упомянутые политики. Волков и Киселев — депутаты городской думы, Альшевских и Артюх — депутаты регионального Заксобрания, чуть позже них на политической сцене появились Екатерина Петрова («РосПил») и Алексей Беззуб («РосЯма») — оба потом стали членами Общественной палаты Екатеринбурга, Ройзман был и пока остается главой Екатеринбурга, а также принципиальным противником губернатора. Все они были участниками местных политических событий, корень которых лежал в противостоянии городских и областных властей.

Тут могло быть несколько траекторий. Кто-то сначала занимался только местными делами, а потом становился «настоящим оппозиционером», кто-то, напротив, хотел быть большим политиком, но в какой-то момент понимал, что придется найти свое место между «городом» и «областью».

Следовательно, те политики, кто выступал против губернатора и «области», могли получить ресурсы и поддержку со стороны городской администрации. Точно так же и те, кто специализировался на критике мэрии Екатеринбурга, мог рассчитывать на ресурсы областных властей.

Но в 2016 году конфликт между двумя уровнями власти закончился — и как будто кто-то ткнул иголкой в большой воздушный шарик. «Городская» и «областная» команды объединились, а вся оппозиция, которая еще оставалась в Екатеринбурге, словно куда-то исчезла. Причина понятна: если нет конфликта между регионом и муниципалитетом, то и ресурсы для борьбы брать не у кого.

В 2017 году последствия этого примирения и последовавшего за ним сокращения ресурсной базы стали очевидны. Отголоски конфликта время от времени еще возникают: по старой привычке за тем или иным протестным явлением до сих пор пытаются разглядеть то руку «города», то руку «области». Но такие разговоры постепенно сходят на нет, и понятно, что всем участникам былого конфликта хочется поскорее забыть про него.

Собственно, вот и ответ на вопрос о том, почему штабы Навального и Собчак возглавили люди, прежде далекие от политики — в оппозиционную политику приходят те, кто не был «засвечен» в историях прошлого, и не имеет связей ни с «городом», ни с «областью». Остается только смотреть, что у них получится.

«Политсовет»