Очевидно, что эти части взаимопроникают и являются в равной степени важными… Однако содержание политического акта и его визуальное воплощение могут как дополнять, так и противоречить друг другу. Например, текстуальное сообщение о том, что результаты голосования являются такими-то, может восприниматься и как ложное, и как правдивое. Особенно в случае наличия конкурентной политики, «расколотого» общественного мнения. Простая визуальная демонстрация итогового протокола в случае веры в результаты голосования станет дополнительным аргументом, тогда как в случае неверия в честность выборов либо ничего не добавит к этому «неверию», либо даже может стать доказательством фальсификации («они только итоговый протокол показали», «никто не видел подсчета голосов», «знаем, как они считают», «нарисовать можно всё что угодно» и т. д.).
Таким образом, именно «упаковка» или форма в условиях «вотума доверия» актору политического действия подтверждает его содержание, верифицируя, придавая ему статус достоверного. Само голосование как активный поступок граждан, основанный на их выборе и доверии на определенный период к определенной партии или личности, является с точки зрения восприятия достоверности итогов голосования нейтральным. Верят же либо достоверным сведениям и утверждениям, либо тем, что выглядят таковыми в момент восприятия информации и/или в момент принятия решения.
Для примера: львиную долю современного кинематографа составляют триллеры, экшены, криминально-детективные истории. Развивающееся на экране действие либо начинается с убийства, либо совершается для его предотвращения. Общепризнанным мировым маркером достоверности убийства является наличие мертвого тела: есть жертва убийства — преступление совершено. Это достоверный факт. Нет тела — нет дела, как говорится. Ровно такая же ситуация в политике, в которой люди всегда требовали, требуют и будут требовать доказательств искренности, истинности, подлинности, то есть достоверности.
Роль маркера достоверности в политике выполняют документально зафиксированные (аудио, видео, фото) слова и образы политических субъектов в определенном контексте. Визуальность — фиксация и одновременная верификация достоверности, документация факта имеет большое значение для последующей политической истории: да, он (она) так сказал, он (она) так сделала. Да, он (она) здесь присутствовал(а) в это время и в этом месте. Именно к этим зафиксированным словам и образам идет постоянная апелляция, они развиваются во времени, проявляя смысловую многослойность, являясь исходными данными для интерпретации политических процессов. Далее идет лишь дополнительная визуальная упаковка фактов и их визуальное разрешение, в основе которого лежит всё тот же вопрос достоверности.
«Правда-ложь» — вот поле, которым управляет визуальность и за что она отвечает в политике. Фотография и видео дают понять избирателю, искренне ли политик переживает за детей или только собирает деньги от их имени. Фотография и видео дают понять избирателю, правда ли, что известный политик сидел за одним столом с лидерами преступного мира и имеет с ними общие дела. И таких ситуаций, когда визуальный ряд принципиально важен, множество. И именно доказательность достоверности — причина востребованности визуального ряда. В каком-то смысле избиратель постоянно сравнивает визуальную информацию, полученную напрямую от политика, с визуальной информацией о политике, полученной от третьих лиц. Если информация в основном «сходится», то политик может рассчитывать на кредит доверия, если расхождений слишком много — доверие утрачивается. Если изображение идет вразрез с ожиданиями — политик исчезает.
В качестве дополнения тезиса о связи визуальности и достоверности в политике можно вспомнить классический сюжет американского политического триллера или романа: главный герой либо обладает, либо стремится заполучить визуальный объект — фотографию, видеозапись, распечатку с некой информацией, относящейся к политическим силам, находящимся у власти. Визуальность информации автоматически приравнена к её достоверности: если на фотографии сенатор берет взятку, то это и значит, что он её берет. Визуальность обозначена как печать правды, как приговор политику, это штамп, который определен всей структурой и принципом действия политической системы. Публикация в СМИ компрометирующего снимка, выход в эфир компрометирующего сюжета вызывают отставку.
Предъявление миру визуального является актом, сравнимым с передачей огня людям Прометеем: публикация того или иного визуального материала — сканов документов, видеозаписей и фотографий — в реальной жизни является двигателем политической жизни и политических перестановок. Поэтому всю политику в общем можно назвать войной имиджмейкеров и штабов против прессы за оценку образа политика (партии) как достоверного. Второй слой этой политики — соревнование в визуализации того, во что искренне верит (возможно) сам политик, что он хочет сделать и что обещает.
Евгений Потапов
Ксения Потапова
Оригинал опубликован в Polls and Politics
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021