Фотография с официального сайта Кремля
«Не ожидал [такого количества поправок]. Сейчас количество поправок в Думе, можно сказать, «плавает»: люди присылают поправки, потом некоторые их отзывают. На данный момент 133 поправки. Нам надо их обрабатывать, сводить в таблицы. Это кропотливая работа. Когда сказали, что срок внесения поправок продлевается до 14 февраля, нам как-то полегче стало. Но растягивать его на длительное время, наверное, не стоит», — говорит сопредседатель рабочей группы Павел Крашенинников.
Многие предложения звучат, мягко говоря, экзотично. Предлагают выделить из регионов особые районы со статусом «федеральных территорий». Учредить посты пожизненных сенаторов. Упомянуть в Конституции Бога. Определить семью как союз мужчины и женщины. И многое, многое другое. Отметить важную роль культуры. Упомянуть Победу в Великой Отечественной войне.
Очевидно, что как минимум часть этих поправок не укладывается в концепцию законопроекта, который носит название «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации публичной власти». Но это уже никого не смущает.
Происходит вот что.
На протяжении 26 лет Конституция считалась неприкосновенным документом. Ее хоть и меняли, но не существенно. Мысль о том, что трогать Конституцию не надо, была одной из «скреп» политической системы, созданной Владимиром Путиным.
Конституцию не меняли, а учились, где надо, изящно обходить ее, где надо — трактовать по-своему. Это требовало своеобразного политического и юридического мастерства и изощренности. Плюс создавало какую-никакую «защиту от дурака», отсекая самые радикальные идеи о том, «как нам обустроить Россию».
Но теперь этот клапан открыли, и наружу вылилось все, что накопилось у разнообразных деятелей на душе за все эти годы. Работа над Конституцией стала поводом высказаться, вылить свои обиды и фантазии, дала шанс на пятнадцать минут славы — в том числе для самых неожиданных фигур (например, свою поправку предложила даже экс-звезда «Уральских пельменей» Юлия Михалкова).
Конституция из строгого юридического документа, написанного выдающимися юристами — несовершенного, но неизменного и стабильного — рискует превратиться в общероссийскую книгу жалоб и предложений.
Хуже всего не то, что какие-то из этих предложений попадут в итоговый текст поправок. Хуже как раз то, что какие-то поправки туда не попадут — но озвученные вслух идеи никуда не денутся, а «конституционный зуд» сам по себе так просто не пройдет. Обязательно найдутся те, кто обидится на полученный результат, начнет говорить о несправедливости и притеснении.
И, скорее всего, через какое-то время появится предложение запустить процесс заново и внести еще какие-то поправки. Технология будет уже обкатанной и отработанной, так что в этом плане трудностей уже не будет.
Но главное, что изменение 3-8 главы в таком свете может оказаться лишь прелюдией. Если мы сейчас привыкнем к тому, что менять Конституцию — это легко и не страшно, то рано или поздно все громче и настойчивее будут предложения поменять и первые две главы, где изложены основы конституционного строя и права человека.
Тем более что параллель с нынешними поправками просматривается довольно четкая. Для изменения первых двух глав необходимо Конституционное собрание, которое работает над поправками — сейчас у нас есть «рабочая группа» с неясным статусом, но она в принципе делает то же самое. Для принятия поправок в первые главы нужен референдум — а у нас будет «общероссийское голосование», которое не предусмотрено ни одним законом. Квазиконституционное собрание и квазиреферендум — случайно ли они появились сейчас?
В этом плане все действительно похоже на репетицию для отработки технологий, чтобы потом перейти к куда более масштабным изменениям. И вполне возможно, что в ближайшие годы власть будет не раз делать намеки своим идеологическим союзникам, что стоит немного подождать, и Конституцию поменяют по-настоящему, опыт ведь уже есть. И вот тогда в Основном законе найдется место и для Бога, и для Победы, и для идеологии, и для православия.
Алексей Шабуров
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021