Изображение с сайта ЦИК РФ
Если немного подумать, то никаких разумных причин бороться как за явку, так и против нее, вообще нет. Выборы будут признаны состоявшимися, даже если на участки придет 1% избирателей. Так что с формальной точки зрения понижать явку смысла нет.
С политической точки зрения — то же самое. Доводы о том, что низкая явка снизит легитимность Путина, испортит ему настроение или покажет бессмысленность выборов, не выглядят состоятельными. Легитимность Путина давно уже базируется не на результатах выборов и не на явке. Сколько бы людей ни пришло на избирательные участки, процент явки забудется очень быстро. Например, в 2016 году явка на выборах в Госдуму была ниже 50%, но власти все равно назвали ее достойной, и на легитимность парламента это никак не повлияло.
В этом смысле призывы к бойкоту выборов кажутся не вполне удачными. Кампания за бойкот потребует серьезных ресурсов, но они будут потрачены практически впустую. Даже если бойкот поддержит 10 миллионов человек, то это меньше 10% избирателей. И даже если явка будет ниже обычного, это, конечно, позволит сторонникам бойкота говорить о своей победе, но на результате выборов это всё равно не скажется.
Но если это так, то и та борьба за высокую явку, которую ведут представители власти, тоже может показаться неоправданной тратой ресурсов. В самом деле, если исход выборов предрешен и легитимности Путина ничего не угрожает, то зачем проводить на избирательных участках всевозможные «конкурсы селфи» и «большие семейные игры»? Неужели власть верит в ту же магию явки, что и ее противники?
Ответ на этот вопрос надо искать в специфической сути российских выборов. Это один из главных вопросов современной политологии — зачем в авторитарных (или, если угодно, недемократических) странах регулярно проходят выборы? Ведь понятно, что смены власти по итогам таких выборов произойти не может.
Но помимо смены власти выборы могут решать много других задач. В том числе они нужны для перегруппировки сил внутри элиты, для перераспределения постов и ресурсов, для возвышения одних и понижения других. После выборов начинаются большие кадровые перестановки, и именно в ходе предвыборной кампании намечаются контуры этих перестановок.
Другими словами, выборы нужны не для того, чтобы выбрать президента, а чтобы определить и продемонстрировать, с кем будет работать президент в ближайшие годы.
Но по каким критериям можно определить, кто работал хорошо и заслужил повышения, а кто, напротив, не справляется с работой? Такой критерий, как результат Путина на выборах, не подходит. Эта цифра не должна подвергаться сомнению и не может быть предметом каких-либо соревнований. Путин победит с тем результатом, с каким надо, и этот вопрос для элиты закрыт.
А вот явка — совсем другое дело, здесь гораздо больше пространства для вариаций. Она может быть и повыше, и пониже — причем в разных городах и регионах по-разному. На исход выборов это никак не повлияет, а потому здесь уже появляется простор для работы.
Поэтому борьба за явку — это своего рода экзамен на профпригодность для политических менеджеров самого разного уровня. Это способ показать себя или потопить конкурента. Ведь главное качество политического менеджера — уметь в нужный момент мобилизовать ресурсы, в том числе и людские. И выборы — лучшая проверка такого умения. И поэтому для нас конкурс селфи с избирательного участка может казаться смешным, но для кого-то это реальная борьба за собственное место в системе.
В этом смысле явка действительно важна, но не для Путина, а для его многочисленных подчиненных, находящихся в состоянии перманентной войны друг против друга. Выборы — это огромное общенациональное соревнование для чиновников, и они относятся к нему со всей серьезностью. Мы можем сколько угодно говорить об их (выборов) ритуальном характере, но для организаторов ритуала нет ничего важнее, чтобы этот ритуал прошел красиво и эффектно.
Так будут ли какие-то последствия у низкой явки? Разумеется, будут. Кто-то из ответственных чиновников лишится своих постов, кто-то потеряет доверие начальства. На их место придут другие люди, и это потянет за собой длинную цепь кадровых изменений, которые могут длиться в течение целого года, если не больше. Впрочем, остается вопрос — действительно ли это то, чего хотят добиться сторонники бойкота?
Алексей Шабуров
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021