Попробуем разобраться, так ли это на самом деле?
Сергей Мошкин. Фотография из блога Андрея Альшевских
Начнем с того, что ни в одном школьном и даже вузовском учебнике истории России, изданном до 2006 года, день 4 ноября 1612 года как какой-то особый день в борьбе ополчения Минина и Пожарского не упоминается вовсе. Его стали настойчиво фиксировать только после учреждения праздника. Но даже и в этом случае оказывается, что 4 ноября не только вся Москва, но даже и собственно Кремль еще не были освобождены. В этот день войскам ополчения удалось ворваться в Китай-город и выдавить интервентов в Кремль, где они и укрылись. То есть, по большому счету, 4 ноября (22 октября по старому стилю) можно отмечать лишь успешное взятие ополченцами Китай-города, признавая при этом, что его стены были вторыми по значимости после Кремля укреплениями Москвы. Но означает ли это, что занятие Китай-города положило конец всей интервенции и Смутного времени как такового? Очевидно, нет.
В действительности, решающее сражение, предопределившее поражение интервентов, укрывшихся за крепостными стенами Москвы, случилось двумя месяцами раньше, в конце августа, когда гетман Ходкевич, спешивший на помощь осажденным с обозом продовольствия и боеприпасов, столкнулся с войсками Второго ополчения. Ставки на победу с обеих сторон были так высоки, что сражение длилось с небольшими перерывами два дня, с 22 по 24 августа по старому стилю. В результате войска гетмана понесли существенные потери и не смогли выполнить свою миссию, обрекая осажденных на голодную смерть. Их капитуляция стала делом времени.
Она случилась 5 ноября (26 октября по старому стилю). На следующий день, 6 ноября, отряды интервентов покинули Кремль. И что характерно, поляки в этих отрядах едва ли составляли большинство. В изрядном количестве были также литовцы, немцы, французы, венгры, «русские», жившие на территории современной Украины и Белоруссии. Вообще, авторы XVII века, писавшие о Смуте, чаще говорили о литовцах, нежели о поляках. Это потом собирательный образ поляка-католика стал воплощением всего враждебного православной Руси.
Для современников тех событий именно освобождение Кремля, а вовсе не Китай-города, стало символом победы. В их сознании Кремль как резиденция русских царей был олицетворением государственности России, сосредоточием власти светской и духовной, ведь именно в Кремле располагался кафедральный Успенский собор Московской патриархии, где хранилась главная святыня государства — Владимирская икона Божией Матери. А потому, именно в честь освобождения Кремля, а опять-таки не Китай-города, был проведен 1 ноября (по старому стилю) крестный ход из Успенского собора с Владимирской иконой Божией Матери.
Ну, а как же поляки вообще оказались в Кремле? Почему ж русские раньше не проявили «народного единства»? А потому, что никакого единства не было и не могло быть, в стране шла самая настоящая гражданская война. Поляков же в Москву позвали сами московские бояре. Оказавшись перед угрозой захвата Москвы Лжедмитрием II — «тушинским вором», — часть из них предпочла пригласить на московский трон (царь Василий Шуйский к тому времени был свергнут) польского королевича Владислава, при условии принятия им православия и сохранения российских государственных устоев. Осенью 1610 года под предлогом защиты столицы от «тушинского вора» польские войска вошли в Москву. Так армия Речи Посполитой при поддержке бояр оказалась в Кремле. Со временем управление Москвой да и всей страной оказалось в руках командования гарнизона и сторонников польской династии на московском троне из числа московских бояр.
Но если национального единства не было, когда поляков приглашали в Москву, быть может оно случилось, когда их прогнали? Отнюдь. Гражданская война продолжалась, несмотря на избрание Земским собором в феврале 1613 года нового царя Михаила Романова. В 1612-1618 годах в разных частях страны многократно вспыхивали восстания под антиправительственными лозунгами. Особенно усердствовали казаки, не раз угрожая Москве. При этом государство по-прежнему вело всеистощающие войны. Мир со шведами был заключен только в 1617 году, а с поляками – в конце 1618 года, и в том и в другом случае ценой огромных территориальных уступок и выплат. Достаточно сказать, что только согласно Деулинскому перемирию Россия отдала Речи Посполитой Смоленскую и Черниговско-Северскую земли с тридцатью городами.
Сказанное, естественно, не умоляет заслуг Второго (земского) ополчения Минина и Пожарского. Ополченцы добились главного: освободили столицу страны от иностранных интервентов. В этом их подвиг и историческая заслуга. Но вместе с тем, надо понимать, что единство страны после Смуты складывалось в муках и противоречиях еще многие и многие годы. И жестко привязывать «народное единство» к далеко не самой значимой дате — значит совершать насилие над историей. По крайней мере, события 4 ноября (22 октября по старому стилю) — дня взятия Китай-города войсками ополчения — явно не заслуживают того смысла, который заложен в названии праздника.
Впрочем, у даты 4 ноября есть друге значение. Еще в 1612 году было установлено празднование Казанской иконы Божией матери. Днем празднования было назначено 22 октября по старому, естественно, стилю. И до сих пор 4 ноября (22 октября) православные христиане празднуют не годовщину взятия ополченцами московского Китай-города, а чудотворения Казанской иконы Богоматери («осенняя Казанская»). Все же прочие, не православные и не воцерковленные, в очередной раз будут отмечать 4 ноября неизвестно что, по крайне мере, никак не связанное ни с единством народа в 1612 году, ни с изгнанием поляков из Москвы, и, уж тем более, ни с окончанием Смутного времени.
Сергей Мошкин
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021