Однако есть еще один аспект негативных последствий разделения, на который мало обращают внимание. Речь идет о будущей способности, точнее — о будущей неспособности Екатеринбурга генерировать и осуществлять масштабные инфраструктурные, транспортные, строительные, культурные и прочие проекты, т.е. делать то, что позволяет городу становиться современным и выигрывать конкурентную борьбу между городами-миллионниками, по крайней мере, в Урало-Сибирской части России.
* * *
Когда-то районные администрации Екатеринбурга, те самые запланированные будущие муниципальные образования, и впрямь существовали как достаточно самостоятельные единицы. У них были свои бюджеты, имущественный комплекс, они отвечали на своей территории практически за все сферы жизнедеятельности: строили дороги, дома, больницы, школы и детские сады. Но то была советская по сути управленческая традиция. Всякого рода рай- и горсоветы поддерживали лишь повседневную жизнь горожан. Серьезные решения, определяющие стратегическое будущее городов, будь то размещение новых производств или открытие высших учебных заведений, принимались исключительно в Москве.
Ситуация радикально изменилась, когда советская система рухнула. Теперь каждый город был сам за себя, а их руководителям пришлось самостоятельно, без помощи Москвы, а подчас и без поддержки региональных властей, думать, как обеспечить людей работой, сберечь общественный транспорт, сохранить социальную сферу, одним словом — выживать и, если получится, развиваться дальше. Получилось не у всех городов. Кто-то откровенно деградировал, кто-то остался на прежнем уровне, а кто-то рванул вперед. Екатеринбург вошел в число последних.
Почему у Екатеринбурга получилось? Причин несколько, но об одной из них хочется сказать особо. В те времена город начал концентрировать бюджетные ресурсы и рычаги управления в руках единого центра — городской администрации. Теперь именно она, а не самостийные районные администрации, определяли городскую политику. Начиная примерно с 1996 года, полномочия районов стали постепенно перетекать в дом на площади 1905 года. Последним принципиальным решением на этом пути стало упразднение самостоятельных бюджетов районных администраций в 2003 году.
Концентрация ресурсов позволила местным властям реально оценить свои возможности, вскрыть в едином комплексе жизнедеятельности города очевидные дефициты, приступить к поэтапному планированию их устранения с одновременным наращиванием имеющихся преимуществ и приоритетов. Собственно, в эти годы и сложилась единая городская политика, воплощенная в Стратегическом плане развития Екатеринбурга, принятом в 2003 году.
Тогда было много критиков политики горадминистрации, главу города А. М. Чернецкого обвиняли в узурпаторстве и своеволии, но факт остается фактом: в постсоветские годы Екатеринбург не просто выжил, но и разительно изменился в лучшую сторону. Останься система управления прежней, с опорой на районные администрации, такого бы не случилось.
* * *
И вот этому, похоже, приходит конец. Муниципальная «расчлененка» нас возвращает в советские времена, где муниципии обеспечивали лишь повседневные нужды горожан, не думая о стратегическом развитии и будущем как таковом. Но кто, в самом деле, в предлагаемой конструкции МСУ будет заинтересован в стратегическом планировании развития города как единого целого, пусть даже разделенного на внутригородские муниципальные образования? Районные думы с их районными сити-менеджерами? — конечно, нет. Не их компетенция. Городская дума во главе с бесправным главой? Или городской сити-менеджер — наемный работник и временщик по своей сути? Последний, пожалуй, смог, если бы захотел. Но! Консолидированного бюджета в руках нет, он распылен по районам, да и браться за долговременные проекты, когда тебя в любой момент могут снять с должности, вряд ли кто решится. Вот и получается, что местная власть будет обречена на решение повседневных задач, которые, конечно, важны сами по себе, но не дают импульса развития, а город — на прозябание и застой.
Сергей Мошкин
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021