Президент России Владимир Путин назвал «Кровавым» последнего российского императора Николая Второго. Этот эпитет идет вразрез как с позицией РПЦ, причислившей царя к лику святых, так и с идеологией российских властей последних 20 лет.
Слова о «Николае Кровавом» прозвучали во время вчерашней пресс-конференции президента. «Простой украинский гражданин, простой украинский мужик, он страдал и при Николае Кровавом, и при Кравчуке, и при Кучме, и при Ющенко, и при Януковиче», — сказал Путин.
Поскольку слова президента в российской политической культуре часто воспринимаются как политическая истина и руководство к действию, то и фраза о «кровавом императоре» может иметь далеко идущие последствия.
Как известно, «Кровавым» Николая Второго называла советская пропаганда, упиравшая на множество человеческих жертв во время правления последнего русского императора. Однако после развала СССР риторика сменилась, и Николай Второй стал чаще преподноситься как жертва обстоятельств и трагическая фигура. Русская Православная Церковь причислила царя к лику святых, а власти до вчерашнего дня не вспоминали «кровавый» эпитет (президент Ельцин, например, даже участвовал в захоронении царских останков в Петропавловской крепости).
Но с легкой руки Путина советская риторика вновь может вернуться в официальный дискурс. Это может иметь серьезные последствия, как для РПЦ, так и для Екатеринбурга, где Николай Второй стал смыслообразующей фигурой. Екатеринбург как место расстрела царской семьи и место покаяния за это преступления стал центром паломничества и туризма. В городе стоит памятник императорской семье, в честь них построены храм и монастырь. Если же Николай Второй вновь будет объявлен «Кровавым», а не святым, то вся эта индустрия может быть поставлена под вопрос.
Является ли оброненная Путиным фраза еще одним признаком возвращения власти к советским пропагандистским штампам, либо же это его частное мнение, не претендующее на идеологический статус, должность стать понятно в ближайшее время. В частности, особый интерес будет представлять риторика российских чиновников по отношению к Николаю Второму и царской России в целом, тем более с учетом столетия с начала Первой мировой войны.