У всех этих «они» есть конкретные имена, фамилии и должности. Собственно говоря, именно эти люди и были главными ньюсмейкерами последнего года: Елена Мизулина, Павел Астахов, Виталий Милонов, Сергей Железняк, Ольга Баталина, Алексей Митрофанов. Почти все запретительные инициативы исходят от небольшой группы людей, над которыми принято смеяться, но которые, в отличие от нас, обладают правом законодательной инициативы и успешно этим правом пользуются. И пока они это делают, мы все стараемся понять — зачем они это делают. Убедительного объяснения пока не предложил никто, но версии, тем не менее, есть.
Версия первая, не конспирологическая: они просто сошли с ума. Это объяснение сводится к следующему моменту: система госуправления вырождается, и в ней оказывается все больше людей с искаженным и даже извращенным восприятием реальности. При этом людей этих никто не контролирует, и они пользуются своими полномочиями по собственному усмотрению. В этом смысле безумные репрессивные законы есть не более чем естественный продукт разложения системы, и никакого «двойного смысла» в них нет: просто записки сумасшедшего, облаченные в юридическую форму.
Версия вторая, полуконспирологическая: они отвлекают наше внимание. Эта версия не отрицает того факта, что законодатели находятся не в своем уме, но предполагает, что действия их не хаотичны, а имеют свою цель. Первое, что приходит на ум: они отвлекают наше внимание от чего-то важного, от того, что нам, с точки зрения власти, не следует замечать. Например, от надвигающегося экономического кризиса или от окончательной приватизации всего национального блага узкой группой людей. Ну, или даже от судебно-полицейских преследований оппонентов этой власти, как вариант.
Впрочем, эта версия небезупречна, как небезупречны все версии об «отвлечении внимания» — просто потому что на практике почти всегда оказывается так, что если в обществе и государстве происходит действительно что-то важное, то отвлечь от этого внимание никак не получится. Хотя можно, конечно, пытаться — почему бы и нет?
Третья версия, конспирологическая. На этой версии, при всей её кажущейся неочевидности, стоит остановиться подробнее. А что, если за безумными идеями действительно стоит умысел, но он не сводится к банальному «отвлечению внимания»? Для того, чтобы понять этот умысел, нужно повнимательнее присмотреться к скандальным законам. Что — или точнее, кто — объединяет их всех?
Ответ прост: дети. Все плохое, репрессивное, запретительное, антигуманное делается в нашем государстве во имя детей. Нельзя материться — а вдруг услышат дети, нельзя говорить о самоубийстве — а вдруг дети сразу пойдут вешаться, нельзя рассказывать детям о сексе — а вдруг они тут же начнут им заниматься, а уж про «нетрадиционные сексуальные отношения» и говорить нечего. Кажется, любая мерзость теперь пройдет «на ура», если сказать, что она нужна ради будущего «наших детей».
Какую эмоцию это может вызвать у любого нормального человека? Сами законы, очевидно, вызывают отвращение — и нетрудно догадаться, что такое же отвращение вслед за ними будут вызывать и дети, которыми власть пытается прикрываться. Дети — это запрет на мат, дети — это черные списки Рунета, дети — это ущемление прав сексменьшинств. Получается именно так.
Более того, неприязнь к детям не будет существовать сама по себе, она неминуемо выльется в нежелание заводить детей. Власть своими законами посылает нам сигнал: иметь детей опасно, одно неверное слово — и ты в тюрьме. В самом деле, еще чуть-чуть, и каждый из нас сможет стать заложником детей, когда в твою семью может прийти условный посланник Павла Астахова и под предлогом защиты твоих же детей оштрафовать тебя, лишить родительских прав или посадить в тюрьму. Естественный рациональный вывод из этого — не иметь детей вообще, не говорить с ними, не приближаться к ним, обходить их стороной.
Это касается не только семьи. Например, опасно издавать детские книги. Нет никаких гарантий того, что к твоему изданию не придерется какой-нибудь «родительский комитет» и не добьется изъятия всего тиража. В этих условиях гораздо проще писать и издавать что-нибудь взрослое, сразу сопровождая это знаком «18+».
Можно предугадать и последствия всего этого: либо люди вообще перестанут заводить детей, либо их перестанет заводить как минимум думающая часть общества. И вот теперь можно задать главный конспирологический вопрос: кому это выгодно? Кому нужно, чтобы россиян (или хотя бы образованных, обеспеченных россиян) становилось меньше? Есть ли кто-то, кто целенаправленно вкладывает в руки депутатов все эти законопроекты? По законам жанра, вопрос должен многозначительно остаться без ответа.
Но даже если отбросить всю конспирологию, даже если предположить, что никакого умысла нет, то это не отменяет того факта, что дети становятся в России главным символом и источником негатива, универсальным аргументом в пользу государственного насилия над личностью. Любому взрослому изначально вменяется презумпция виновности по отношению к детям — неважно, абстрактным или конкретным.
Мы слышим «дети», и вспоминаем Мизулину, мы слышим «дети», и вспоминаем Астахова. И мы больше ничего не хотим слышать про детей.
Возвращаясь к мотивам тех, кто это делает, можно спросить классическое: что это — глупость или измена? Не будет большим сюрпризом, если ответ, как это часто бывает, объединит оба этих варианта.
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021