Самые наглядные примеры такого продолжения протестов в прошлое — это борьба с памятниками. Исторические деятели, еще совсем недавно считавшиеся национальными героями, вдруг объявляются расистами, а их памятники либо сносят, либо оскверняют. Пострадали не только такие неоднозначные персоны, как бельгийский король Леопольд Второй (который жестоко эксплуатировал население Конго в начале ХХ века), но и даже победитель нацизма Уинстон Черчилль.
Затем под прицел попала культура. Канал HBO удалил из своих каталогов фильм «Унесенные ветром» по причине того, что он якобы воспевал рабство. И кажется, на этом сюжет не закончится.
Кадр из фильма «Унесенные ветром», опубликованный на сайте «КиноПоиска»
Эти события заставляют задаться вопросом: насколько далеко вообще можно уйти в прошлое и предъявлять ему претензии с точки зрения современности? Или по-другому: в какой момент события прошлого перестают быть актуальной политикой и становятся только историей, строчками в учебниках?
Этот вопрос крайне важен для России, потому что у нас прошлое — это всегда больше чем просто прошлое. Зачастую это единственный источник актуальной политической повестки. Ведь не случайно для современных российских властей такое значение имеет Победа в Великой Отечественной войне. Не будет большим преувеличением сказать, что Победа — это главное политическое, а не историческое событие в современной Российской Федерации. Пусть она и была 75 лет назад в государстве, называвшемся по-другому.
И с этой точки зрения российская власть может быть довольна происходящим в мире. Ведь теперь она со своими постоянными отсылками к Победе не выглядит чудаковато. Если США до сих пор не разобралось со своей Гражданской войной, случившейся в середине XIX века, то мы вполне можем говорить и спорить о событиях всего лишь 75-летней давности. В этом плане российская власть не одинока в своей устремленности в прошлое: как ни странно, ее единомышленниками оказываются протестующие на Западе.
Но эта палка все же о двух концах. Ведь в истории России была не только Победа. Да, власти выгодно вспоминать ее и только ее. Но, насмотревшись на американские протесты, россияне тоже могут начать вспоминать, что и у нас было кое-что похожее на рабство. Во-первых, это крепостное право, а во-вторых, система колхозов, когда жители деревень тоже фактически были закрепощены и получили паспорта уже во второй половине ХХ века.
Да, опыт этого условного рабства в России никак не пережит и не осмыслен. Про него редко вспоминают и редко о нем говорят — хотя сравнение российских политических порядков с феодальными нет-нет да и встретится то тут, то там.
И вот это для российской власти уже не так хорошо. Если слишком долго рассказывать про ситуацию в США и борьбу американцев с наследием рабства, то рано или поздно можно натолкнуться на аналогичную борьбу с наследием крепостничества. И тут не отделаться отговорками, что «это все история» — ведь эти же сами власти делают историю актуальной политикой.
Так что за событиями в США надо пристально наблюдать. Скорее всего, именно там сейчас зарождаются тренды, которые станут общей практикой и повлияют не только на наше будущее, но и на наше прошлое.
Алексей Шабуров
Информационное агентство «Политсовет» 2003-2021